я страдал плеоназмом. излишеством слов,
словно знал, что не хватит на все городов,
и всей жизни не хватит, чтобы каждому в ночь
рассказать, отчего я их должен обнять.

я страдал монотонностью мыслей и фраз
и всегда говорил и всегда лишний раз,
обещался молчать и не мог не сказать,
отчего я в грозу не могу засыпать.

засыпая молился не помнить к утру,
и всегда точно знал, что запомнить смогу.
собирал свои вещи и клялся уйти,
но всегда оставался, чтобы спасти.

но спасал ли кого-нибудь,
вот в чем вопрос,
до которого я, хоть большой, 
не дорос.